Его стихи рифмуются с Душою

Имя Владимира Карлова не так давно появилось на страницах «Музы». Но его поэзия, как волна огромной силы, накрыла читателей. В редакцию стали поступать взволнованные звонки. Люди делились пережитыми эмоциями, и многие просили: «Познакомьте поближе с автором». А он настолько скромный и стеснительный в жизни, что, бывало, даже не признавался знакомым, когда те спрашивали: «Не твои ли стихи напечатаны в газете?» Зато в стихах его душа словно распахивается, открываются такие грани, которые нужно прочувствовать и понять.  Я специально давала почитать его стихи и немолодым людям, повидавшим на своем веку, и «компьютерным» юношам, и современным леди, - и у всех на лице видела такое сопереживание, такую смену настроений и чувств, что невольно убеждалась, как слово может задеть за живое, как рифма заставляет поверить, какой глубокий след может оставить маленькое четверостишье.

Когда-то о донецком поэте Николае Анциферове писали: «Шахтер с душой поэта». О Владимире Карлове можно сказать так же. Он сам родился в шахтерской семье, оба деда рубили уголь на обушок. К сожалению, отец-фронтовик умер, когда сыну едва исполнилось полгода. Наверное, детство было нелегким, но неприхотливый в быту, Владимир Васильевич вспоминает  совсем  не краюхи хлеба, достававшиеся иногда вместо сытного обеда, а такие светлые и радостные события, как полет Гагарина в космос. Люди так искренне радовались, выбегали на улицу, обнимались. Мальчишки, затаив дыхание, слушали радио и бурно обсуждали. Даже самые бедовые и непоседливые поняли, что нужно учиться хорошо, чтобы стать космонавтом.

В 1967 году закончил восьмилетку и Владимир Карлов, но поступать пошел не в школу космонавтов, а в горный техникум. До сих пор с большой теплотой вспоминает своих преподавателей, в том числе А. И. Горпинченко, Н. Ф. Трофименко и др. После техникума была служба в армии в группе советских войск в Германии, потом работа в родном городе на шахте, как его деды. Сегодня уже можно смело сказать: он их не подвел, его  фамилия на шахте «Новодзержинская» стала известной и уважаемой.

Владимир Васильевич много лет работал в передовой проходческой бригаде П. С. Шевкопляса. Немногословный, нешумный, зато дисциплинированный  и ответственный. За многолетний добросовестный труд он награжден знаком «Шахтерская слава» 3-й степени. И еще одна редкая награда в его арсенале – «За успехи в наставничестве», что уже само по себе говорит о щедрости души и отзывчивом характере.

В тяжелые девяностые годы он остался в городе, не поехал на заработки, как другие, только перешел на другую шахту «Торецкую», куда было легче добираться из дома. Работал ГРОЗом, машинистом гировоза. Уже давно на пенсии, но продолжает работать горным мастером участка ВТБ. «Считаю главной задачей мужчины – трудиться, чтобы заботиться о семье, о своих близких, о своем государстве», - говорит Владимир Васильевич.

У него хорошая крепкая семья. С женой Любовью Прокофьевной больше 40 лет вместе, вырастили двоих детей, а сегодня у них трое внуков и двое  правнуков. Сын Сергей продолжил шахтерскую династию Карловых и одно время даже работал на одном участке с отцом.  «Все, к чему я стремился в жизни, достиг своими руками, своим трудом, - говорит Владимир Васильевич. – Ни о чем не жалею, не вздыхаю». Квартира, машина, огород – все, как в обычной шахтерской семье. И любимые книги: их в библиотеке Карлова больше 450,  на первом месте сочинения Чехова и Гоголя, сборники стихов С. Есенина и А. Галича, автобиографические романы, книги о путешествиях. Самому путешествовать как-то не довелось, а вот в поэзию дорога таки привела.

Еще в армии начал писать стихи, но особо не афишировал и даже не сохранил блокнот с записями. Потом, уже работая на шахте, как-то осмелился показать свои стихи сведущему человеку, но тот не заинтересовался и бросил дежурную фразу: «Ты еще молодой, нет жизненного опыта и наблюдений». На долгие годы Владимир Васильевич «закрылся в себе», хотя не писать уже не мог.

Только по-настоящему талантливые и творческие люди знают это состояние, когда строчки буквально рвутся из тебя. И остается только взять в руки ручку и записывать, даже если это случилось ночью или во время прогулки. «Стихи не пишутся – случаются», - сказал кто-то из знаменитых поэтов. Карлов может это подтвердить. Вот, например, как он рассказывает о рождении стихотворения, над которым многие читатели буквально плакали:

- По дороге на шахту я много лет видел старушку, которая в любую погоду стояла, облокотившись на старенький покошенный забор. Она словно олицетворяла собой одинокую старость. Возможно, дети разъехались и не часто навещают мать, а может быть, постигла еще более горькая участь пережить детей. Однажды она не вышла на улицу и больше я ее не видел. Дом без хозяйки быстро превратился в руины, и было так больно смотреть на эту картину. Я шел под дождем домой, а строки уже складывались, они, как губка, впитали все, о чем я думал, что чувствовал…

Реальная история и в основе поэмы «Старик». Но, собственно, для читателя это и не столь важно. Образы, метафоры, сравнения в стихах Карлова настолько сильны и реальны, что им безоговорочно веришь. «Старой, заезженной клячей ива стоит на лугу. Гриву потертую прячет, кутаясь в злую пургу». Всего несколько строк, а уже видишь целую картину и удивляешься: ведь не приходило раньше в голову такое сравнение, а как точно подмечено! Или вот эти строчки: «Рядами хмурые дома стоят дрожа, как на иголках, как непрочтенные тома забытых авторов на полках». Увы, сегодня все чаще и книги остаются непрочитанными, и дома – пустыми.

А какая емкая метафора: «Разбиты в кровь душа и ноги…» Владимир Васильевич как-то заметил: «Может быть, в моих стихах слишком часто употребляется слово «душа»? На что очень захотелось ответить: «Это же здорово, что души много в наше такое бездуховное время». И хорошо, что есть такие авторы, стихи которых заставляют думать, плакать, задавать вопросы и искать на них ответы. Новых Вам творческих удач, Владимир Васильевич!

Александра Вострикова.